ВАШЕ СЛОВО 

 

    Софья Волженко. Обелиск

     Жара стояла неимоверная. Раскаленный асфальт плавился и пружинил под ногами. Вокруг – поля, поля, только на горизонте – темная зубчатая полоса леса. Чахлые деревца на обочине почти не давали тени. На небе – ни облачка. Горячий воздух слоился и колыхался.

     Количество пройденных километров уже не поддавалось определению.

     «И надо же было Юрке сморозить такое. Вот они и обиделись. Отомстили.»

 - Все, не могу больше!

     Вовик свернул с шоссе, пошатываясь, миновал неглубокий кювет и упал на траву, еще зеленую и поэтому немного прохладную.

     Жаворонки надрывались, как сумасшедшие. Вовик безуспешно попытался найти в синеве звонкую птаху.

 - Ну, че вы там?

     Юраха с Коляном еще топтались на дороге, поглядывая вперед на видневшуюся вдалеке на перекрестке оранжевую точку автобусной остановки.

 - До автобуса еще далеко. Перекур!

     И надо же было этим стервам завезти их в такую дыру!

     А все он – Юраха.

     «Я – говорит – такую тачку поймал, и чувихи клеевые, правда только две. До озера доедем в два счета и бесплатно.»

     Доехали!

     После Юркиной нежной пошлости девчонки переглянулись, похихикали, а потом вдруг мотор забарахлил. Попросили подтолкнуть. Всех троих…

     Хорошо, хоть шмотки выбросили. Метров двадцать отъехали и выставили прямо на дорогу. Да еще крикнули, что автобус в 15.20.

     К остановке подошли в полдень, в самое пекло. Решили ловить попутку. Дорога просматривалась далеко, весь транспорт на ней был виден издали. То есть, не виден, так как его не было. За полчаса в нужном направлении промчались только серая «Ауди» да голубой «Жопик», никак не отреагировав на голосующих парней.

     Хотелось есть и пить. Оглядевшись кругом, Вовик увидел на пригорке, метрах в ста от дороги небольшую березовую рощу. Мимо нее от шоссе шел проселок, поднимаясь на высотку, на которой утопала в зелени деревушка.

 - Есть предложение, - Вовик взглянул на пригорюнившихся друзей.

 - Нет возражений, - не очень бодро ответили ребята.

 - Предлагаю пойти в тот лесок, пережевать это дело, ну, и – по пивку, - Вовик указал на березки.

 - Теплое, - хмуро буркнул Колян, - но жрать хочется.

 - До автобуса два с лишним часа, а я уже спекся, - Юрахе идея понравилась.

     Березки манили тенью. Ветви их слегка колыхались откуда-то взявшимся ветерком.

     Подойдя вплотную, ребята увидели, что березы растут по периметру небольшой площадки, в центре которой стоит обелиск.

     Квадратное основание его было выложено из серого камня. Сам обелиск, то ли фанерный, то ли металлический, был покрашен серой краской, во многих местах облупившейся, с проглядывающей из-под нее голубой. Со все четырех сторон сооружения черной краской были написаны столбцы фамилий с инициалами и цифрами. Годы рождения все были разные, а год смерти…

 - Июль 1942 года, Колян опустил сумку на серый камень, - на братской могилке пировать будем.

 - А почему бы и нет? – Юрку эта перспектива не удручала.

     Постелив газетки, начали выгружать припасы. Еды было много, ведь ехали до вечера. На свет были извлечены банки с пивом, бутылки с минералкой.

     У Юрахи оказалась бутылка водки, хотя договаривались спиртного не брать. Но для Юрахи отдых без водки «не в кайф».

     Камень был прохладным, его надежно заслоняли от палящих лучей разросшиеся березы.

     Глотнув теплого пива и закусив молодыми огурчиками, вареными яйцами, яблоками да бутербродами с копченой колбасой (жир в ней оплавился, но вкус был сносный), ребята повеселели.

 - А давайте помянем бедолаг, - Юраха выставил на середину «стола» поллитровку.

     Окосели быстро на жаре, да после пива. Огрызки скорлупы, которые сначала летели в траву под березы, изменили направление полета. Соревнуясь в меткости, целились в обелиск.

     Вовик бросил недоеденное яйцо всмятку, попал. Юраха нетвердой походкой пошел посмотреть.

 - Нет, Вов, ты не снайпер, в краешек попал.

     И вдруг захохотал.

 - Снайпер у нас сегодня, знаете кто?

 - Кто?

 - Птичка! Как ловко попала. Угадайте с трех раз первую букву. Кака, а дальше – Какин, - Юрка снова заржал.

     Колян лениво поднялся, подошел.

 - Дура! Если сверху т снизу «А», значит Акакин. Ну и фамилия!

     Долго смеялись, покатываясь на траве и дрыгая ногами. Затем в обелиск полетели огрызки, корки, банки из-под пива.

 - Во, глянте, какая ворона прилетела, - Колян приподнялся на локте.

     Под березой стояла старуха, своим черно-серым одеянием действительно напоминающая ворону. В довершение сходства, у нее был длинный крючковатый нос, и голову она держала как-то боком.

 - Кыш, пернатая! – Юраха взмахнул руками, - пошла от сюда. Старуха продолжала стоять и смотреть укоряюще.

 - Я вот щас ее! – Вовик схватил пустую бутылку, шарахнул ее об камень и, держа в руке горлышко, медленно двинулся к старухе.

     Конечно, он не собирался пускать его в ход, хотел только припугеуть, но ребята напряженно следили за ним.

     Старуха не двигалась с места, пристально следя за Вовиком выцветшими глазами.

     Кругом как-то потемнело. Ребята глянули вверх. Солнце спряталось за облаками. Потянуло дымком.

     Старуха исчезла. Дым сгущался.

 - Ведьма! – выругался Вовик.

     За дымом скрылись сначала дальние поля, затем березы и обелиск.

     Ребята, испуганно озираясь, сделали несколько шагов вперед и увидели, что берез никаких нет, а впереди что-то темнеет, и именно это что-то источает едкий дым. Сделав несколько шагов в сторону, парни вышли на свежий воздух и оглянулись.

      Брезжил рассвет. Стоп! Почему рассвет? Ведь время к обеду, скоро будет автобус…

 

     … Брезжил рассвет. Далеко-далеко из-за леса поднималось зарево зари.

     Бесформенная дымящаяся масса стала приобретать очертания, до боли знакомые. Вовик заметил свастику на закопченном металле.

 - Тигр! – Вовик оглянулся на друзей и увидел круглые от удивления глаза Юрахи и разинутый рот Коляна. Через мгновение он также, как и друзья, остолбенело уставился на поле.

     Это было совсем незнакомое поле. Что-то конечно было прежним: тот же проселок, поднимающейся на высотку, та же деревня…

     Та же, да не та! Вместо крыш торчали черные трубы. Рощи с обелиском не было вовсе, а поле было изрыто воронками и выжжено. Чуть выше, ближе к деревне, просматривалась неровная линия окопов, а левее на поле темнели еще две кучи металлолома, уже не дымящие.

 - Что за чертовщина? – Колян протер глаза, словно надеясь, что этот кошмар исчезнет и снова появиться солнечная роща и обелиск.

 - Ребята, я врубился! Это кино про войну снимают. Во здорово мы попали! – бодро воскликнул Юраха.

     Солнце поднималось все выше, заливая ровным светом израненное поле, но не делая его прекраснее.

     Вдали что-то глухо рокотало. Ребята не успели еще опомниться, как вдруг под их ногами взметнулись фонтанчики пыли со странным чирикающим звуком.

     Вовик с Юрахой рухнули на землю, Колян еще оторопело смотрел на подножие взгорка. Юраха с силой дернул его за штанину и уронил, чуть не наполовину стащив адидасовские брюки. Испуганные ребята, еще ничего не понимая, на четвереньках поползли к неглубокой воронке, расположенной неподалеку.

 - Танки! Много танков! – глухо выдавил Колян, скатываясь в воронку. – Ничего себе, кино!

     Весельчак, балагур и хулиган – Юраха сидел скорчавшись, с серым лицом, губы его дрожали.

 - Нас ведь могли и убить, - заикаясь пролепетал он.

 - У них на это еще есть время, - как можно тверже произнес Вовик, стараясь усилием воли подавить внутреннюю дрожь. Воли-то как раз в данный момент и не наблюдалось.

     Вовик всегда был негласным лидером этой компании. Постарше всех, он уже отслужил срочную в строительных войсках. У Юрахи была отсрочка, Колян «откосил» от армии.

     «Ну, командир, давай, - успокаивал себя Вовик, пряча за спину дрожащие руки и с силой сжимая их в кулаки, - действуй»

     Проглотив стоящий в горле ком, Вовик хрипло произнес:

 - Сначала оценим обстановку.

     Опасливо выглянув из укрытия, он осмотрел простирающуюся перед ним широкую низину.

     Там, где еще недавно проходило шоссе, теперь вилась грунтовая дорога, за ней темнел небольшой и не густой перелесок. За ним открывалось широкое поле и, совсем уже на горизонте тянулась синяя полоска леса, из-за которого поднималось солнце.

     По полю наискосок с глухим рокотом двигались танки, направляясь прямо к их высотке.

     «Почему с востока? – мысленно удивился Вовик. – Может наши? Не похоже. Стреляли с той стороны, но танки слишком далеко. Значит в перелеске враг».

 - Двигаемся в вверх по холму к окопам, - заявил Вовик уверенно, - там должны быть наши.

 - А если нет? – Юраха уже готовясь вылезти из воронки, сполз обратно.

 - Чего бы они по своим позициям стреляли?

 - Может это учения какие-нибудь, - с надеждой пробормотал Колян.

 - Пока это не поддается объяснению, но факт остается фактом: мы попали в прошлое, в сороковые годы…

 - А может мы спим и снимся друг другу, не унимался Колян.

 - Ой! – вдруг вскрикнул он.

 - Ну, что? Проснулся? – к Юрахе вернулось самообладание, и он сильно ущепнул друга.

 - Вперед, короткими перебежками, - приказал Вовик и первым выскочил из воронки.

     Петляя по полю, как зайцы, от холмика к холмику, ребята устремились к деревне.

     Вслед им ударила автоматная очередь.

 - Быстрее сюда! – послышался впереди хриплый голос.

     Ребята рванули в ту сторону, скатились в полуразрушенный окоп, не замеченный ими снизу. На дне его, пригнувшись, стоял боец с автоматом. Лоб его был перевязан серым бинтом, пилотка и гимнастерка густо припорошены пылью, лицо в черных разводах от пота и пыли.

 - Вы откуда здесь взялись? – строго спросил боец, удивленно рассматривая странно одетых парней.

 - Да вот, в лесу заблудились, выпалил Юраха первое, что пришло в голову.

 - Идем к командиру, там разберемся, - боец указал стволом автомата вдоль окопа.

     Пробираясь чуть не ползком по окопу, то и дело оскальзываясь на попадавших под ноги гильзах, запинаясь о разбитые ящики, добрались до блиндажа, возле которого их поджидал такой же запыленный и усталый молодой солдат, долговязый и белозубый.

 - Федор, веди их дальше, командир приказал отходить к деревне.

    Солдаты тревожно переглянулись. Рокота не было слышно.

 - Скоро попрут, - кивнул Федор на перелесок.

 - Иди, Синицин, вперед.

     К следующей линии укреплений двигались ползком. В глубоком, почти в рост человека, окопе ребятам приказали сесть. Синицин остался с ними, а Федор пошел докладывать.

     Ребята огляделись. Несколько бойцов курили самокрутки и с недоверчевым любопытством разглядывали вновь прибывших. Два пулеметчика, возившиеся около своего «Максима», бросили свое занятие и присоединились к курящим.

 - Ну, где тут лалутчики? – раздался густой бас, из-за угла появился высокий широкоплечий человек, давно не бритый, без головного убора и такой же грязный, как все остальные.

     «Не очень-то он похож на командира», - подумал Вовик. Но потому, как притихли бойцы, догадался, что этот человек здесь главный.

 - Вот они, товарищ сержант, - доложил Синицин.

 - Откуда такие? – сержант грозно смотрел на ребят.

 - Из города, - Вовик решил говорить правду, будь что будет.

 - Город под немцами, как прошли через их позиции?

     Не зная, что ответить, ребята замялись, переглянулись, испуганно глянули в суровые лица окружающих.

 - Товарищ сержант, разрешите доложить, - к командиру подскочил невысокий вертлявый солдатик, - началось!

 - Навязались вы на мою голову, - с досадой буркнул сержант, - рядовой Акакин, оставляю их на тебя. Если что не так – в расход. Некогда тут с ними.

     Знакомый солдат с перевязанной головой зло посмотрел на ребят, направив на них дуло своего автомата. Остальные разбежались по своим местам.

     Перепуганные парни сбились в кучку, прижавшись, друг к другу. Как это их в расход, убить, значит? За что?

 - Без приказа не стрелять, беречь патроны, - пронеслось по цепи.

 - Какое тут стрелять, гранаты готовьте, - проворчал пулеметчик.

     В наступившей тишине отчетливо слышался знакомый рокот, но был он громче и ближе.

 - Пять, семь, одиннадцать. Нет, двенадцать. Двенадцать танков, - считал вертлявый боец, привстав на ящик с гранатами.

 - Ты, Чулюкин, не подставлял бы башку-то раньше времени, назидательно сказал пожилой пулеметчик, расправляя пулеметную ленту.

 - У зенитчиков снарядов совсем мало. Ох, не одолеть их, пригибаясь, буркнул Чулюкин.

 - Не каркай! – не выдержал Федор Акакин.

 - Нас мало, да и гранат немного, - Чулюкин словно разговаривал сам с собой.

 - Вот этих гавриков вооружить, все подмога. Он глянул на сидящих на дне окопа ребят.

 - Ага, а они тебе в спину саданут. Кто знает, что они тут вынюхивают. И одеты как-то не по-нашему, - Федор пристально глянул на своих подопечных.

 - Да русские мы, - чуть не плача выкрикнул Юраха, - сами не знаем, как здесь оказались. А одеты по последней моде.

 - Стиляги, значит, - Чулюкин ехидно оглядел парней, по возрасту-то должны бы быть в армии.

     Вовик одернул открывших было рты друзей.

 - Так получилось, не наша тут вина. Отправьте нас в тыл, там разберутся.

 - Тыл? Какой тыл? – Федор зло выругался.

 - В котле мы. Там ребятам еще горячее приходится, - он махнул рукой в сторону деревни.

     «Окружены, вот почему танки с востока, - догадался Вовик, - что же теперь, подыхать? Или можно как-то выбраться?»

 - А если ночью ползком, к лесу? – подал голос Колян, кажется начиная понимать, что происходит.

 - А может сразу сдаться? – Акакин грозно прищурился. – Сейчас фрицы пленными не брезгуют. Да вы, похоже, провокаторы!

 - Вы не так поняли, - Юраха попытался исправить положение. – Можно пробиться к лесу, создать отряд. Больше пользы будет, чем так погибать бессмысленно.

 - Бессмысленно? – Федор вконец разозлился. – Да мы тут их хорошо покрошили, дорого продадим свои жизни. А вас – к стенке за предательство.

     Ребята не успели испугаться, как вдруг раздался страшный вой, а потом грохот.

 - Наши ударили, - одобрительно сказал пулеметчик.

     Все бойцы следили за ходом артобстрела. Федор, забыв о «провокаторах», выглянул из окопа.

     Любопытство пересилило страх и ребята один за другим поднялись с земли.

     Зенитчики явно экономили снаряды, но били прицельно. Два танка у подножия высотки уже дымили. Остальные продолжали приближаться, а передние начали огрызаться. Первый взрыв взметнул землю совсем рядом. Ребята повалились на дно окопа.

     Несколько минут грохотало и визжало над головами. Ребята ничего не видели, уткнувшись носами в землю и закрыв головы руками. Застрекотал пулемет.

     Артобстрел прекратился так же внезапно, как и начался.

 - Вот и выдохлись, - Федор Акаккин отряхнул с гимнастерки землю, - теперь надейся только на себя.

 - Гаврилова убило, - пожилой пулеметчик стащил в окоп обмякшее тело напарника.

     Вовик не хотел смотреть на убитого, но что-то заставило его поднять голову.

     Привстали и его друзья.

     Пулеметчик был совсем молодой, не намного старше Вовика. Лицо его было белым и спокойным, а на месте левого глаза – кровавое месиво. Такого им не приходилось видеть. Юраху затошнило, Колян скрипнул зубами и отвернулся. Вовик не мог отвести взгляда от этого лица, на глаза наворачивались слезы.

     Между тем, остальные бойцы словно забыли про покойника. Пулемет бил не переставая. Федор, забыв про подопечных жарил из автомата по невидимому для ребят врагу. Чулюкин стрелял из винтовки.

     Пули свистели над головами, взрывы гремели то рядом, то вдали.

     Первым очнулся Колян. Привстав, он выглянул из окопа и тут же снова присел. Танки были совсем близко, а за ними, скрываясь за броней бежали автоматчики, непрерывно стреляя.

     Посидев несколько секунд, Колян вдруг решительно направился к пулеметчику:

 - Давай, дед, говори, что делать.

     Пулеметчик насторожено глянул на Коляна, покосился на Федора. Акакин даже не обернулся.

 - Ну, значится так…

     Вовик удивленно уставился на Коляна. Юраха перестал блевать.

     Друзья переглянулись, и Вовик, не вставая, постучал по пыльному сапогу Федора.

 - Ну, что? – Федор склонился, не выпуская из рук автомата и сердито сверкая глазами.

 - Мы так и  будем сидеть без дела?

     К Вовику вернулась прежняя решительность, и он кивнул в сторону пулемета.

     Теперь пришла очередь удивляться Федору.

 - Штанишки не боитесь запачкать, - тут как тут возник хитроглазый Чулюкин.

 - Запачкали уже.

 - Стрелять-то хоть умеете? – Федор обреченно махнул рукой.

 - Я могу из винтаря и автомата, - Вовик с готовностью вскочил.

     Юрка удрученно вздохнул.

 - Пригнись дурья башка, - Федор вдруг протянул автомат, - а ну покажь!

 «Не забыл!» - радовался Вовик, ощущая горячий металл и поливая взгорок очередями. Ожидая и не слыша похвалы, обернулся на Федора и увидел, что тот деловито раскладывает перед собой гранаты, а Юраха с интересом рассматривает темную бутылку.

 «Зажигательная смесь!» - догадался Вовик.

     Вражеские автоматчики залегли, а танки подошли почти вплотную. Пулемет замолк. Стрельба стала редкой. Отчетливо слышался рев моторов и не затихающая стрельба за деревней.

 «Там горячее…» - вспомнил Вовик, возвращая автомат Федору.

 - Восемь осталось, - снова сосчитал танки Чулюкин. – Ну, держись ребята!

     С удивительной для маленького роста легкостью он взлетел на бруствер и, распластавшись, пополз к свежей воронке, волоча связку гранат. Один из танков был совсем рядом.

 - Ах ты, мать честная! – Федор глядел вправо вдоль окопа.

     Там «Тигр» уже подполз вплотную, непрерывно поливая окоп свинцом. Какой-то боец, привстав, готовился метнуть гранату, но рухнул, прошитый очередью.

 - Ну, что они там? – Акакин напряженно следил за происходящим. – Живьем давит!

     «Тигр» тем временем наехал на окоп, дал задний ход, снова рванул вперед, руша стенки окопа.

 - Ах ты, гад!

     Вовик не мог поверить, что этот визгливый голос принадлежит Юрахе. С выпученными глазами и перекошенным ртом тот ринулся вдоль окопа, прижимая к груди бутылку. Через несколько секунд «Тигр» окутался едким дымом, из-под которого прорывались языки пламени. Люк приоткрылся, но по нему тут же начали стрелять с двух сторон.

     Вовик глянул вперед и увидел, что Чулюкин залег и поджидает «Тигра», а пулемет прикрывает его короткими очередями, с удивлением увидел у пулемета Коляна. Дед сидел на дне окопа и пытался перевязать какой-то тряпкой правое плечо. Акакин лупил из автомата по бегущим фашистам.

     Вовик помог деду сделать перевязку, но тряпка тут же пропиталась кровью.

 - Готов! – рявкнул Федор, и Вовик, поднявшись, увидел горящий танк. Но Чулюкин после броска уже не поднялся.

     А левее уже дымилась еще одна стальная громадина. Еще один танк угодил в ловушку, устроенную на поле, завалившись на бок. Оставшиеся танки повернули назад.

 - Что, получили! – злорадствовал Колян, провожая убегающих фрицев из пулемета.

 - Подсчитать потери, пересчитать боеприпасы, - распорядился сержант. – Ну, что тут твои подопечные?

 - Доказали делом, - Акакин виновато смотрел на командира, ожидая разноса за потерю бдительности.

 - Да уж наслышан, - усмехнулся сержант, - один даже танк подбил.

 - Пришлось поверить. Гаврилов погиб, Горяйнев ранен, Чулюкин не вернулся, оправдывался Федор. – Пятеро нас осталось от вашего взвода, Николай Степанович.

 - Шестеро!

     Все обернулись на голос. Это Вовик приволок в окоп раненого Чулюкина.

     Как бы это он, командир, не совершил ничего выдающегося! Юрка танк подбил, Колян из пулемета вон сколько стрелял, наверное кучу фрицев положил. А он, Вовик, только пару очередей сделал из автомата.

     Чулюкин слабо постанывал, но пытался улыбнуться!

 - Хрен они так быстро угробят сибиряка.

 - Пуля прошла вскользь, но много крови потерял, - деловито объяснял Вовик.

     Грудь Чулюкина была перевязана его разорванной на полосы футболкой.

 - Ну, что ж, значит нашего полку прибыло, - заключил сержант. – С боевым крещением вас!

     Подошел возбужденный Юраха. Размахивая руками, уже в который раз рассказывал о своем подвиге устало улыбающимся бойцам. 

     Оказывается, он даже не помнил, как очутился перед танком, очнулся только, когда махина загорелась и кто-то оттащил его вглубь окопа от зло отплевывающегося танка. Затем ему сунули в руки винтовку погибшего бойца, и он еще продолжал бой.

 - Прицелился в одного, думаю – попаду или нет? Бах, бах, он упал.

 - Думаешь, ты один в него целился, подтрунивал над Юркой Витя Синицын.

     Вовик и Колян хлопали друга по плечу, поздравляли, втайне завидуя ему. Глазки у Юрки подозрительно блестели.

     Колян принбхался:

 - Э, да ты где-то приложился!

 - Так ведь положено за подбитый.

     Походили бойцы, вполголоса докладывая командиру положение дел. Потери были большие, боеприпасы подходили к концу.

     На той стороне, за деревней, дела обстояли еще хуже. Пополнение составили артиллеристы, бросившие бесполезные теперь орудия. Было решено отходить к деревне, встать спина к спине. Вероятнее всего следующий бой станет последним, а под  конец рукопашным. И всего скорее уже сегодня. Фронт был недалеко, но на чудо никто не надеялся.

     Отходили спешно, уносили и уводили раненных. Убитых похоронили в общей могиле на склоне холма. Отход средь бела дня на виду у противника не предвещал ничего хорошего, но оставлять такую разреженную линию обороны было еще хуже.

     В деревне не осталось ни одного дома. Деревянные дома выгорели дотла, остались только почерневшие печи. Почти в самом центре деревни темнели останки кипичного здания. Защитники расположились между бывшими избами. В их тылу были только кирпичные развалины и лазарет – бывший лабаз, где под обвалившимся под углом вместе с кровлей балками томились раненые.

     Заняв новые позиции, подкрепились остатками сухого пайка, запивая колодезной водой, и стали ждать.

     За время вынужденного отдыха ребята многое узнали о защитниках высотки.

     Высотку отбили у врага несколько дней назад в результате наступления по всему фронту, но наступление захлебнулось, местами перейдя в глухую оборону.

     Высотка вклинивалась в неприятельскую оборону и была важным стратегическим объектом. Не сумев взять приступом, враг  взял ее в кольцо, перейдя в наступление на большом участке фронта. В кольце оказался батальон Н-ской дивизии, который понес большие потери при наступлении и с каждым днем, с каждым боем терял все больше бойцов. Постепенно в результате потерь командование на восточном участке перешло к сержанту Шадрину. Тяжелораненый ротный лежал вместе с другими ранеными в разрушенном лабазе.

     Положение было безнадежным, но ребята не видели на лицах бойцов страха или отрешенности. Они уже перестали удивляться странному фанатизму этих людей. Более того, они сами перестали бояться смерти, а точнее, просто не думали о ней. Сейчас их влекла общая цель – продержаться как можно дольше, помочь чем возможно, новым друзьям.

 - Приготовиться! – это слово накатилось волной, переносясь от бойца к бойцу, и унеслось дальше.

     Враг двинулся разом со всех сторон. Рокот танков приближался и заполнял собой все вокруг. Танки неумолимо приближались, таща на себе десант автоматчиков.

     Вовик успел подумать: «Неужели они думают, что нас так легко взять? Каждый надеется выжить, но ведь знают, что многие погибнут. Ради чего? Мы умрем на своей земле, за нее сражаясь, а у них какой стимул?»

     Юраха явно нервничал:

 - Почему нет команды стрелять?

 - Куда? По танковой броне? – Витя Синицын по-хозяйски осмотрел свой арсенал: автомат с последним диском патронов, две гранаты, и начал прилаживать штык к винтовке.

 - Это зачем? – Юраха сжимал в руках свою винтовку.

 - Не догадываешься? – усмехнулся Витя.

    Он сразу как-то стал старше. Плотно сжатые челюсти обтянули кожу на скулах, прищуренные глаза сверкали стальным блеском на обветренном потемневшем лице.

     Справа от Вовика, припав к своему автомату, расположился Федор. Коляна Вовик не видел, тот был в распоряжении деда Горяйнова у пулемета.

     Танки уже почти рядом, автоматчики не спешат покидать спасите6льную броню. Первыми ударили пулеметы танков.

     «Близко подпустили гадов», - Вовик присел в окопе, устыдившись, глянул на Федора. Но тот тоже чуть пригнулся, выждал немного и снова выглянул из окопа.

 - Огонь! – прокатилось по цепи, и тут же поднялась стрельба.

     Вовик выглянул и увидел, что автоматчики уже бегут за танками, стреляют, падают, их ряды тут же смыкаются.

    «Беречь патроны», - бормотал Вовик, тщательно прицеливаясь.

    - Нагло прут, знают, что мы почти выдохлись, - ругался Юраха, редко стреляя, - прицелиться не дают.

     Вовик видел только приближающиеся танки и бегущих фрицев. Он не видел, как Витя Синицын отвернул автомат с пустым диском и взялся за винтовку. Не видел, как Юраха, перестав кланяться, сосредоточенно целится и часто стреляет. Как Колян стаскивает в окоп тело убитого напарника и возвращается к пулемету, как рядом откинулся назад Федор и по груди его широко растекается алое пятно. Не видел, что с левого фланга танки прорвали оборону и вкатились в деревню, а уцелевшие бойцы ведут неравный рукопашный бой с автоматчиками. Он очнулся только, когда винтовка дала осечку, и понял, что нет больше патронов, осталась у него одна тяжелая противотанковая граната.

     Витя Синицын тяжеловато вывалился из окопа и пополз к приближающемуся танку. Он успел метнуть гранату и тут же рухнул, схватившись за грудь.

     Танк задымился, но прямо на Вовика двигался второй. Юраха лег на дно окопа, выстрелив последний патрон, и зажмурился. Колян присел рядом. Вовик судорожно сжимал в руке последнюю гранату.

 - Ну, давай, давай, подползай ближе.

     Горящий танк нещадно чадил, дым становился все гуще, гуще…

     … Ярко светило солнце, в небе звенел жаворонок, легко колыхались под ветерком ветви берез. Вовик, не понимая, где находится, таращился вокруг. Рядом на траве обнявшись и зажмурившись сидели друзья. В онемевших и побелевших пальцах Вовик сжимал горлышко бутылки.

     Поднялись Колян с Юрахой, озираясь и облегченно вздыхая. Переглянувшись, все трое направились к обелиску. Поглаживая теплые фанерные грани, находили знакомые фамилии и, не стесняясь друг друга, роняли скупые слезы. Затем, не сговариваясь, принялись убирать следы недавней трапезы.

     Вдали на шоссе показалась белая точка автобуса. К остановке подошли молча. Подкатил автобус с развевающимся из открытых окон занавесками, весело блестя свежей краской и чистыми стеклами. Молча расселись по свободным местам и молчали всю дорогу, думая каждый о своем. А может все об одном и том же.